“Красная шапочка”, “Золушка”, “Спящая красавица”, “Мальчик-с-пальчик” – наши любимые сказки. Оказывается, Перро сам не сочинял их.

Придворный поэт, он лишь немного облагородил бродячие народные сюжеты.

Вовсе не предназначенные для шаткой детской психики, они передавались из уст в уста все Средневековье (время, как мы помним, не самое жизнерадостное) и даже были заботливо записаны итальянцем Джамбаттистой Базиле в сборнике “Сказка сказок” (или “Пентамерон”).

После Шарля Перро эстафету по переделке “исходников” переняли братья Якоб и Вильгельм Гримм, затем Гофман, Андерсен. Долго ли, коротко – дошло дело и до студии Уолта Диснея.

Так уж случилось, что именно с диснеевской версией старинных сюжетов мы знакомы лучше всего. И кто знает, кем бы мы выросли, если бы вместо этой “ванильной ереси” нас знакомили с оригиналами.

Рассказывая детям историю о милой девочке, которая несет пирожки своей больной бабушке и о волке с большими глазами, ушами и зубами, мало кто может предположить, что во времена Шарля Перро и его “Сказок матушки Гусыни” она имела сексуальный подтекст и даже заключалась моралите, наставлявшей юных девиц опасаться соблазнителей.

В оригинале волк не съедал бабушку – он готовил из ее тела угощение для Красной Шаперон (“Шапочкой” героиню прозвали позже, а мсье Перро подчеркивал, что носила она именно шаперон – накидку с капюшоном, вышедшую на тот момент из моды в городе, но еще вполне ходовую в сельской местности).

Пока девочка запивает свой обед – нет, не кьянти, а напитком из бабушкиной же крови – ее пытается предупредить кошка, но переодетый волк метко бросает в кошку деревянными башмаками и убивает.

Такое поведение “бабушки” Шапочку не настораживает, как, впрочем, и предложение раздеться догола, бросить одежду в огонь и разделить со старушкой ложе. В кровати Шаперон начинает интересоваться, почему у бабушки такие широкие плечи и волосатое тело.

И замечания о больших зубах переодетый волк уже не выдерживает – вместо изначально задуманного совращения он просто съедает девочку живьем. Конец.

Казалось бы, после раскрашенной версии советской “Золушки” 1947 года с Яниной Жеймо нас уже ни чем не проймешь – и все-таки гриммовская интерпретация сюжета невольно заставляет содрогнуться.

Роль волшебной крестной там исполняет дерево на могиле матери, а помогают ему две птички-горлинки – они не только выбирают для Золушки чечевицу из золы по прихоти мачехи, но и в конце выклевывают глаза ее сводным сестрам, которые сопровождают Золушку с принцем к алтарю.

Как будто сестры недостаточно вытерпели, примеряя золотую (а не хрустальную!) туфельку – ведь старшая стоически отрезала себе палец, а средняя – пятку, чтобы влезть в обувь. Кстати, здесь опять же именно горлинки обращают внимание принца на то, что туфли наполнены кровью.

Словом, еще один аргумент в копилку тех, кто называет голубей “крылатыми крысами”.

P.S. А в качестве бонуса можно посоветовать следующий списочек на ночь: “Синяя борода” – классика Перро о серийном маньяке, складировавшем тела жен в потайной комнатке;

“Гензель и Гретель” – трогательная история братьев Гримм о людоедке, построившей пряничный домик своей мечты, и детях, сожравших ставни и полкрыши;

“Румпельштильцхен” – история жизни одного карлика, который вроде был злобный, однако помог бедной девушке выйти замуж за короля, да еще и принял мученическую смерть за свои благие дела;

“Одноглазка, Двуглазка и Трехглазка” – сказка братьев Гримм о причудливых генетических мутациях в рамках одной семьи;

“Девушка-безручка” – леденящая душу история о попытке близкородственной связи и отце, отрубившем дочке руки и язык (по одной из версий они приплывают к ней по реке и прирастают обратно);

Спокойной ночи! Сладких снов!